В первой главе нашего исследования мы отметили основные направления советской власти в сфере культуры и выяснили, что подобный надзор и контроль советского руководства вынуждал многих деятелей культуры покидать свою Родину и выезжать за рубеж.

Так возникло понятие "русское зарубежье". Оно скорее представляет собой понятие не географическое, как кажется на первый взгляд, а культурно-историческое. Отсюда мы будем говорить о судьбах российских мигрантов, деятелей культуры, российской интеллигенции.

В XX веке насчитывается, по меньшей мере, четыре основных миграционных потоков за рубеж. Страну покидал огромный культурный, научный потенциал. Возможно, именно таким способом удалось сохранить русскую культуру, вывозом ее на некоторое время за рубеж, где не было цензуры и строго контроля партии?

Русское зарубежье сформировалось как обобщенный образ первой волны из России после революции 1917 года. Так образовалась так называемая "малая" Россия, за пределами нового государства. Несмотря ни на что, русскими мигрантами за рубежом были сохранены ценности национальной русской культуры, русский язык, особенности быта, праздники и традиции, образующие русскую культуру. В первую волну страну покинуло порядка десяти миллионов человек.

Культура русского зарубежья стала основой и источником нового Серебряного века. Это было время творческих новаторств, поднятие проблем личности, время символизма, возрождения нравственных идеалов и поиска новых художественных форм .

В то же время, это был страшный период, период в ожидание какой-то угрозы и опасности, которая стала вполне реальной с началом Первой Мировой войны. Такая двойственность наложила свой отпечаток на дальнейшее развитие русской культуры.

Конечно, среди эмигрантов сохранялась надежда на возращения. Каждый из них писал или говорил о Родине по своему, каждый находил в ней что-то свое. За рубежом публиковались их произведения, проводились лекции о русской культуре, организовывались выставки и концерты. Нужно отметить, что и в истории мировой культуры русское зарубежье сыграло свою, возможно недооцененную, роль .

Русское зарубежье представляли И.А. Бунин, А.И. Куприн, Д.С. Мережковский, В.В. Набоков, Г.В. Иванов, 3.Н. Гиппиус, И.В. Одоевцева, В.Ф. Ходасевич, М.И. Цветаева. Их судьбы сложились по-разному, но все они стремились обратно, в Россию.

Вслед за литераторами за рубеж выехали философы и историки: Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.А. Ильин, Л.П. Карсавин, Н.О. Лосский, П.И. Новгородцев, П.А. Сорокин, С.Л. Франк . Большинство трудов этих деятелей были опубликованы, подумать только, в 90-е годы XX века.

Покинули страну такие художники, композиторы и артисты, как И.Ф. Стравинский и С.В. Рахманинов, Ф.И. Шаляпин, С.М. Лифарь, Т.П. Карсавина, М.Ф. Кшесинская, Д. Баланчин, Л.С. Бакст, А.Н. Бенуа, Н.С. Гончарова, 3.Н. Серебрякова .

Православная церковь, запрещенная в новом советском государстве, сыграла свою далеко не последнюю роль за рубежом. Создавались приходы, строились храмы, духовные семинарии. Казалось, будто русская культура пережидает время, чтобы вернутся на свою исконно родную землю, откуда она и произросла.

Примерами были Русский институт в Берлине, Русский народный университет в Праге, Институт славянских исследований в Париже. За рубежом выпускались такие периодические издания, как "Современные записки", "Русская мысль", "Новый град", что также способствовало поддержке русской творческой интеллигенции.

A.И. Куприн, Л. Андреев, И. Шмелев продолжали свою творческую деятельность, но за границей. В эмиграции оказались более 50 писателей, которые были известны в России и в других странах мира. Жизнь в изгнании была для многих крайне непростой: неустроенность быта, отсутствие постоянной работы, трудность публикации произведений, ностальгия за Родиной влияли на настроения творческой интеллигенции.

На Родине же в это время на смену нэповской оттепели пришел новый этап борьбы за пятилетку. От писателей требовалось строгое выполнение партийных заказов, что привело к усилению цензуры на произведения многих писателей, например, М. Булгакова, И. Бабеля, Е. Замятина. Однако, как отмечал историк и публицист П.Н. Милюков, " чрезвычайно трудных обстоятельствах русская литература, взятая в целом, не утратила жизненности и внутренней силы сопротивления" .

Судьба изобразительного искусства похожа на судьбу литературы. Наиболее известные художники эмигрировали: Ф.А. Малявин, К.А. Коровин, И.Я. Билибин, Б.Д. Григорьев, К.А. Сомов, А.Н. Бенуа, Н.С. Гончарова, Н.К. Рерих, И.Е. Репин. Те, кто соответствовал революционному духу, выполняли партийные заказы, оформляя массовые праздники, рисуя пропагандистские плакаты.

Как правило, это были такие течения, как футуристы, кубисты, супрематисты. Например, К.С. Малевич, В.Е. Татлин и Н. Альтман. Искусство формы ("инженеризм") становится главным направлением нового изобразительного искусства советского государства.

Вместе с тем, появилось течение, которое стремилось примирить классику и современность, сохранить цветовую гамму и свежесть пейзажей, натюрмортов, жанровых сцен. Это, например, творчество П.П. Кончаловского, И.И. Машкова, А.В. Лентулова.

Новые художники желали соединить реализм и импрессионизм, и такое стремление полностью отражало дух времени и те события, которые происходили со страной.

Однако идеологический перелом 1928 года оказал сильное воздействие на все сферы духовной жизни, в том числе и на отношение к изобразительному искусству. Он состоял в требовании внедрения искусства в жизнь, соединения художественной формы и производства. Государство поддерживало издание плакатов, графику прикладное искусство, заказывало фрески для украшения зданий.

В архитектуре преобладает стиль конструктивизма, который соединил реализм (техника, инженерия) с утилитаризмом функционального назначения. В жилых домах восторжествовал дух коммунизма, а не семейного уютного быта и уюта.

Несмотря ни на что, как отмечает П.Н. Милюков, процесс приобщения масс к творчеству продолжался: "Независимо от желаний этой власти процесс приобщения масс к культуре развивается дальше, а плоды его скажутся, когда будут сняты связывающие национальную жизнь внешние путы" . Несмотря на правительственные заказы, подавление творческой свободы и самовыражения, историк высказывает веру в силу и дух русской культуры.

В первые годы жизни в эмиграции главной задачей являлось восстановление нормального физического и психического состояния детей-беженцев. Многие из них потеряли родителей и семьи, за годы гражданской войны и бегства за границу успели забыть, что такое нормальная жизнь. Во всех крупных центрах расселения эмигрантов создавались сиротские приюты, школы с полным пансионом, детские сады. Попечительской деятельностью и организацией сети школьных учреждений занялся Земско-городской комитет (Земгор).

С первых дней в местах основного расселения беженцев начали создаваться русские школы и другие учебные заведения. С самыми большими трудностями эмиграция столкнулась в приграничных с Россией государствах -- Польше, Румынии, странах Прибалтики.

С большим пониманием и сочувствием отнеслись к трагедии русских изгнанников в славянских странах. В Чехословакии правительство оказывало материальную поддержку студентам и ученым из России. Молодежь из России училась не только в национальных вузах, но и в учебных заведениях, созданных специально для эмигрантов. В первой половине 20-х годов начали действовать институт сельскохозяйственной кооперации, автомобильная и тракторная школы, бухгалтерские курсы.

Благоприятные условия для российской зарубежной школы были созданы в Югославии. Основу эмигрантской школьной системы заложили эвакуированные из России Киевский и Одесский кадетские корпуса, объединенные впоследствии в Русский кадетский корпус. Правительство взяло на себя финансирование двух русских гимназий. Студентам была предоставлена возможность продолжать образование в вузах Королевства СХС .

Принципиально важными являлись вопросы образования и воспитания подрастающего поколения и для русской диаспоры стран Западной Европы. Здесь была создана довольно широкая сеть русских школ, сохранившая структуру, существовавшую в учебных заведениях дореволюционной России: начальная школа (церковно-приходские, земские), средняя школа (гимназии и реальные училища), высшие учебные заведения (университеты и институты).

Школьные программы включали учебные предметы местной системы образования, которые, как правило, преподавались на языке страны проживания. На русском языке велись уроки по истории, литературе, географии, религии.

Высоким уровнем преподавания отличалась высшая школа русской эмиграции в Европе. За границей оказалось много профессоров и опытных преподавателей, стремившихся использовать свои знания и опыт. В 20-е годы в Париже было открыто 8 вузов.

По официальному статусу и уровню образования на первом месте стояли русские отделения при Сорбонне, где преподавало свыше 40 известных профессоров из России. Действовали также Коммерческий, Русский политехнический, Высший технический. Православный богословский институты. Особое место среди эмигрантских вузов в Париже занимала Русская консерватория им. С. Рахманинова .

К 30-м годам надежда вернуться на родину исчезла. И если старшее поколение эмиграции еще жило прошлыми воспоминаниями, то молодежь, не разделявшая их иллюзий, плохо знавшая Россию, готовилась к постоянной жизни за границей.

Однако плоды воспитания и образования не могли исчезнуть бесследно, поэтому новые французы, американцы, немцы русского происхождения так и не смогли стать до конца натуральными иностранцами. Вероятно, в этой двойственности и кроется трагедия молодого поколения, которое писатель-эмигрант В. Варшавский назвал "незамеченным поколением" .

Оказавшись за границей, большинство ученых стремились продолжить свою профессиональную деятельность. Некоторые из западных институтов имели традиционные научные связи с Россией еще с дореволюционных времен, поэтому процессы адаптации для известных российских ученых проходили менее болезненно.

Еще в 1917-1918 гг. наиболее активные ученые-эмигранты начали создавать академические группы. Задачи этих групп были многосторонними: материальная поддержка ученых, помощь в продолжении научной работы, распространение знаний о русской науке и культуре за рубежом, взаимодействие и сотрудничество с местными учеными и организациями.

Тоску по старой России и прежнему укладу жизни ощущали все изгнанники, но особенно остро это чувство владело писателями, артистами, художниками, т. е. людьми особого эмоционального склада.

Покинув Россию, они продолжали сознавать себя представителями великой культуры. Творческая элита зарубежья была убеждена, что их главная цель в изгнании состоит в сохранении и развитии русских традиций и русского языка.

В начале 20-х годов культурным центром русского зарубежья являлся Берлин. Здесь эмиграция самосоздавалась по образу и подобию старой России: ходили в церковь, учили детей, отмечали традиционные праздники, устраивали благотворительные вечера .

Повсюду были русские рестораны - "Стрельня" с цыганским хором князя Голицына, "Распутин", "Царевич", "Максим". С середины 20-х годов началась новая жизнь в эмиграции: без надежд на возвращение. Но стремление сохранить русскую национальную традицию и культуру не только не исчезло, но стало еще сильнее. В русском зарубежье развился настоящий культ Пушкина. День рождения А.С. Пушкина начали отмечать как "День русской культуры".

В пражских "Днях русской культуры" принимали участие известные общественные деятели. Пушкинские дни проходили во всех крупных культурных центрах эмиграции вплоть до начала второй мировой войны. К этому событию издавались литературные альманахи, специальные выпуски газет и журналов, проводились научные конференции и ставились спектакля. На концертах звучала музыка Чайковского, Римского-Корсакова, Мусоргского.

Литературная жизнь была достаточно активной вплоть до второй мировой войны. Война оказалась тем рубежом, через который удалось пройти не многим. Старшее поколение сошло в силу своего возраста.

А у молодежи было столько материальных проблем, что стало не до творческих порывов. Большинство подававших надежды литераторов вынуждены были искать более надежные источники существования. В послевоенной литературе осталось лишь несколько талантливых имен из послереволюционной эмиграции.

Продолжала культурные традиции старой России и эмигрантская пресса. С 1918 по 1932 г. на русском языке выходило 1005 периодических изданий - газет, журналов, тематических сборников. Главным средством распространения произведений художественной литературы и культуры в широком смысле слова стали "толстые" литературные журналы .

Новые книги могли купить лишь немногие эмигранты, поэтому большая часть изданий приобреталась на пожертвования научными учреждениями, читальными залами. Книги эмигрантских авторов и некоторые советские периодические издания находились в русских публичных библиотеках.

Творческие традиции русской культуры также стремились сохранить и развить представители музыкального и изобразительного искусства. Композиторы и музыканты-исполнители, многие оперные, балетные и драматические постановки были широко известны на Западе. Искусство эмигрантской России легко интегрировалось в международную художественную среду, так как не было ограничено языковым барьером.

В эмиграции продолжили свою творческую биографию многие известные художника "серебряного века" русской культуры. Многолетнее сотрудничество в рамках "русских сезонов" помогло художникам объединения "Мир искусства" быстрее адаптироваться к новым условиям существования.

Однако, несмотря на сложные условия существования, культура зарубежья (литература и музыка, изобразительное и хореографическое искусство) получила широкую известность на Западе. Творческая эмиграция смогла сохранить и развить все самые значимые традиции русской культуры эпохи "серебряного века" .

В 20-30-е годы в эмиграции продолжали существовать и обогащаться все те течения в области культуры, науки, общественной мысли, развитие которых в Советской России было искусственно прервано. Русская и мировая культура пополнялась новыми шедеврами, был накоплен мощный идейный потенциал, который начинает осмысливаться в современной России. Из русской диаспоры вышли многие яркие представители культуры и науки послевоенного поколения. Оставаясь россиянами по духу и языку, они сумели внести свой вклад в развитие мировой цивилизации.

Приведем в пример самых ярких представителей культуры русского зарубежья. Иван Алексеевич Бунин (1870-1953). "Я происхожу из старого дворянского рода, давшего России немало видных деятелей, как на поприще государственном, так и в области искусства, где особенно известны два поэта начала века: Анна Бунина и Василий Жуковский... - писал Бунин в предисловии к французскому изданию рассказа "Господин из Сан-Франциско". - Все предки мои были связаны с народом и с землей .

Симпатии Бунина была обращены в патриархальное прошлое. В пору революции он вступил охранителем стародавних устоев. Решительно не принял Временное правительство, а потом и большевистское руководство. Свое короткое пребывание в Москве назвал "Окаянными днями". Покинув Россию (из России), в феврале 1920 г. Бунин через Константинополь, Софию и Белград попал в Париж, где и обосновался.

В эмиграции, как и прежде, Бунин сдвигает жизнь и смерть, радость и ужас, надежду и отчаяние. Но нигде ранее не выступало с такой обостренностью в его произведениях ощущение бренности и обреченности всего сущего - женской красоты, счастья, славы, могущества. Бунин не мог оторваться от мысли о России. Как бы далеко он ни жил, Россия была неотторжима от него.

Константин Дмитриевич Бальмонт (1867-1942). Отец будущего поэта был скромным земским деятелем. Мать, оказавшая на сына большое влияние, обладала широкими интеллектуальными интересами. Счастливое детство Бальмонт провел в родной усадьбе Шуйского уезда Владимирской губернии. С 1876 по 1884 г. учился в гимназии г. Шуя. Но был исключен: юноше были свойственны народнические увлечения.

Окончил Владимирскую гимназию (1886 г.). В том же году поступил на юридический факультет Московского университета. Однако снова был исключен за участие в студенческих волнениях. Дважды пытался продолжить образование (в университете и Демидовском лицее Ярославля) и сам прерывал обучение. Жил напряженной внутренней жизнью, зачитывался немецкой, скандинавской литературой, занимался переводами (П.Б. Шелли, Э. По). В период 1905-1920 гг. Бальмонт создал цикл стихотворений "Песня рабочего молота", но Октябрьскую революцию и социализм не принял.

В 1920 г. Бальмонт выехал, с разрешения советских властей, на лечение во Францию и остался в эмиграции (умер в приюте "Русский дом" недалеко от Парижа). Тягостно переживал Бальмонт свое изгнанничество. Он писал:: "Я живу здесь призрачно, оторвавшись от родного. Я ни к чему не прилепился здесь" .

Марина Цветаева (1892-1941) родилась в московской профессорской семье. В детстве из-за болезни матери Цветаева подолгу жила в Италии, Швейцарии, Германии. Перерывы в гимназическом образовании восполнялись учебой в пансионатах в Лозанне и Фрейбурге. Свободно владела французским и немецким языками. В 1909 г. слушала курс французской литературы в Сорбонне. Начало литературной деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов. Она знакомится с В. Брюсовым, поэтом Эллисом. Большое влияние на ее поэтичесий и художественный мир оказал М. Волошин.

В 1918-1922 гг. вместе с малолетними детьми она находится в Москве, тогда как ее муж С.Я. Эфрон сражается в белой армии. С 1922 г. начинается эмигрантское существование Цветаевой: Берлин, Прага, Париж. Постоянная нехватка денег, бытовая неустроенность, непростые отношения с русской эмиграцией, возрастающая враждебность критики.

Цветаева тяжело страдала от одиночества. "Мне в современности места нет", - писала она и далее: "До последней минуты и в самую последнюю верю - и буду верить - в Россию!" По словам Цветаевой, ее муж Сергей Эфрон, дочь и сын рвались домой, в Россию . Для возвращения нужна была отвага и готовность принять на Родине тот порядок, который там возобладал. В 1937 г. Сергей Эфрон, ради возвращения в СССР ставший агентом НКВД за границей, оказавшись замешанным в заказном политическом убийстве, бежит из Франции в Москву. Летом 1939 вслед за мужем и дочерью Ариадной возвращается на Родину и Цветаева с сыном Георгием (Муром). В том же году и дочь и муж были арестованы (Эфрон расстрелян в 1941 г., Ариадна после 15 лет репрессий была реабилитирована только в 1955 г.)

Сама Цветаева не могла найти ни жилья, ни работы. Ее стихи не печатались. Оказавшись в начале войны в эвакуации, безуспешно пыталась получить поддержку со стороны писателей, покончила жизнь самоубийством.

Русская культура за рубежом оказалась самой яркой и впечатляющей страницей советской культуры первой половины XX в. Среди тех, кто составляет плеяду крупных деятелей мировой культуры, наши соотечественники, жившие вдали от России: певец Ф.И. Шаляпин; композиторы С. Рахманинов, А. Глазунов, писатели и поэты И. Бунин, А. Куприн, М. Цветаева, К. Бальмонт, балерина А. Павлова, художник К. Коровин. Среди биографий известных соотечественников, которые жили за рубежом, выделяется необычная история жизни знаменитого художника Н. Рериха. Трагичной была судьба И. Бунина, жившего воспоминаниями о той России, которая была ему близка и понятна.

Живя большую часть своей жизни за границей, многие поэты так и не смогли найти в ней покой и уединение. Родина всегда была неотступна, перед глазами. Об этом говорят их стихи, письма, воспоминания. В литературном мире было широко известно имя Константина Бальмонта. Одной из самых ярких и трагических фигур, так и не понятой окружающими людьми, была поэтесса Марина Цветаева .

Итак, русская культура в советский период, особенно на его начальном этапе, продолжала развиваться, но большей частью за рубежом. Ее развитию способствовали русские мигранты - представители творческой интеллигенции. За рубежом писались новые книги, издавались статьи, публиковались сценарии, читались лекции и рисовались картины. Вся эта работа, проделанная русскими мигрантами, стала возможна только благодаря вере в то, что когда-нибудь они вновь вернуться на родную землю.

Введение

Основные направления советской власти в области культуры

Культура русского зарубежья

Заключение

Список литературы

Введение

Русская культура сама по себе явление сложное и многообразное. Взаимодействуя и с Западом, и с Востоком, она образует нечто, подобное мосту. Ее уникальность определяется разнообразием географических зон, политическим и экономическим развитием, многовековой историей.

Тем интереснее определять специфику русской культуры, прошедшей множество непростых этапов от культур восточнославянских племен, Руси как европейского государства, периода самодержавия и, наконец, вошедшей в режим Союза Советских Социалистических Республик (СССР). Изучение культуры советского периода актуально в наши дни по той причине, что в ней было смешано и переплетено где-то прочно, а где-то и не очень, великое множество культур как близких для русской культуры, так и чуждых ей.

Еще больший интерес представляет культура русского зарубежья 20-30-х гг. XX в. Это было уникальное явление. Русское зарубежье было общей драмой и трагедией для всей советской культуры того времени. Однако оно же стало и самой яркой и впечатляющей страницей советской культуры. За границей образовался целый слой деятелей культуры, приехавших из Советского Союза. По данным общества «Родина» к началу XXI в. численность наших соотечественников за рубежом составляла более 30 млн. человек. Только в США тогда проживало около 10 млн.

Степень разработанности данного вопроса достаточна, чтобы опираясь на имеющейся теоретический материал, сделать обобщающие выводы и сформулировать возможные тенденции для будущего взаимодействия.

Целью данного исследования является анализ культуры русского зарубежья.

Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:

Рассмотреть основные направления советской власти в области культуры;

Рассмотреть культура русского зарубежья;

1. Основные направления советской власти в области культуры

В первой половине XX в. происходило становление новой для российской истории культуры - культуры нового советского государства.

Первое, что нужно отметить в этом процессе - советская власть проникла буквально во все области и сферы жизнедеятельности этой самой культуры. Все, что было связано с культурой, было поставлено строго "под партийный контроль". Культура стала и объектом, и средством политики советского государства.

Было заявлено, что всего в мире существуют две культуры - пролетарская и буржуазная. При этом миросозерцанием пролетарской культуры стал марксизм-ленинизм, выражающий интерес основы советского руководства, а именно коммунистической партии и ее международных объединений Интернационала.

Источником нового мировоззрения стали труды Карла Маркса и Фридриха Энгельса второй половины XIX века, которые отразили теоретическую основу таким определениям, как "научный социализм" и "диалектический материализм". Вот, что писал по этому поводу В. И. Ленин: "Маркс явился продолжателем и гениальным завершителем трех главных идейных течений XIX века, принадлежащих трем наиболее передовым странам человечества: классической немецкой философии, классической английской политической экономии и французского социализма в связи с французскими революционными учениями вообще" .

Отныне, все кто был против "прогрессивной" пролетарской культуры, становился врагом государства. Искусство и культура должны были служить интересам партии и выполнять ее задачи.

ноября 1917 года была учреждена Государственная комиссия по народному просвещению. В ее функцию входило "служение связью и помощницей организовать источники материальной, идейной и моральной поддержки муниципальным и частным, особенно же трудовым и классовым просветительным учреждениям в государственном масштабе" .

июня 1918 года был создан Народный комиссариат просвещения РСФСР (Наркомпрос). После его создания комиссия по народному просвещению стала заниматься поросами развития народного образования.

С 1921 года Наркомпрос включал в себя следующие органы просвещения советского народа:

Академический центр;

Организационный центр;

Главное управление социального воспитания и политехнического образования детей до пятнадцати лет (Главсоцвос);

Главное управление профессионально-политехнических школ (с пятнадцати лет) и высших учебных заведений (Главпрофобр);

Главное внешкольное управление (Главполитпросвет);

Главное управление государственным издательством (Госиздат);

Совет по делам просвещения национальных меньшинств;

Театральный отдел (ТЕО);

Киноотдел (Госкино).

Первое, что сделали Государственная Комиссия и Наркомпрос, начали унификацию школ и процесс централизации сети образовательных учреждений. Все школы, от начальных до высших, от общественных до частных, переводились под контроль Наркомпроса.

На местах делами просвещения начали заниматься Отделы народного образования, которые формировались при исполкомах Советов Рабочих и Крестьянских депутатов разных уровней . Высших школ, однако, это не касалось.

В 1919 году был сформирован Государственный учёный совет (ГУС). Он стал руководящим научно-методическим органом Наркомпроса, с помощью него осуществлялась политика государства в области всего, что касалось культуры.

Далее был создан Литературно-издательский отдел Наркомпроса (ЛИТО), который занимался издательским делом. Основной целью было издание русской классической литературы. Потом образовались Отдел изобразительных искусств Наркомпроса и Tеатральный отдел (ТЕО) Наркомпроса. Однако все эти органы вскоре были реорганизованы, но сути своего существования не изменили .

Таким образом, контроль шел за всеми сферами культуры. Все представители культуры были поставлены под жесткие рамки партийных интересов и контроля. Вводилась строжайшая цензура. Ее нарушение каралось ссылками, пытками, тюрьмами и лагерями, таким образом, смертью. Досье имелось на каждого.

Логично, что поддержкой пользовались только те, кто восхвалял советскую власть. Как правило, это были деятели искусств, которые подчеркивали свое простое, "рабочее" происхождение.

В 1925 году формируется группа под названием Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП), куда входили, например, Фурманов, Либединский, Киршон, Фадеев и другие. Их целью было укрепление коммунистической линии, создание рабочего класса и трудящихся масс. Недаром в оппозицию таким пролетарским группам создавались союзы так называемых "свободных художников", тех, кто не желал для себя контроля со стороны партии, так как истинное искусство и истинная культура не поддается контролю и искусственному искажению .

Сложнее всего для партии оказалась работа с философами. Они, как известно, критикуют любую власть, а к власти советской вопросов было немало. Они не боялись заявлять, что социализм, строящийся на штыках, обречен.

В 1922 году многих представителей творческой интеллигенции вызвали в Наркомпрос, где А. Луначарский ясно изъяснил им меры, которые будут применены к "несогласным". Так первыми страну покидали Н. Бердяев, Н. Лосской, С. Франк, С. Булгаков и другие деятели искусства, ученые, специалисты .

Особенному гонению подверглись гуманитарные науки. Человек как личность не входил в планы нового государства, он должен был оставаться всего лишь винтиком в огромном механизме, которое представляло собой советское государство. Любые уклоны от партийной линии пресекались.

Религия, в свою очередь, подверглась гонению. Уничтожались храмы, иконы, в тюрьмы или на расстрел были отправлены представители духовенства. Многие культурные памятники, представляющие собой высокую ценность, были взорваны .

В то же время были национализированы Третьяковская галерея, Эрмитаж, Царское село и многие культурные достопримечательности теперь уже советского пространства. Одной из особенностей новой культуры Советского Союза стало учреждение множества массовых празднеств, в которых в обязательном порядке принимали участие физкультурники, использовалась военная техника. С 1922 года начала работу радиостанция, которая была призвана пропитать народ духом коммунизма.

Итак, культура советского периода рассматривалась в рамках идеи, которую можно выразить словами советского партийного деятеля А. А. Жданов: "Не надо забывать, что СССР является <...> оплотом человеческой цивилизации и культуры против буржуазного распада и разложения культуры".

Так трактовалась и высоко оценивалась культура советского государства его руководством, а потому ее контроль в массах осуществлялся буквально по всем направлениям, "на всех фронтах" велся бой за укрепление новой советской культуры. Неудивительно, что часть культурных деятелей начала уезжать за рубеж, создав там "культуру русского зарубежья".

2. Культура русского зарубежья

В первой главе нашего исследования мы отметили основные направления советской власти в сфере культуры и выяснили, что подобный надзор и контроль советского руководства вынуждал многих деятелей культуры покидать свою Родину и выезжать за рубеж.

Так возникло понятие "русское зарубежье". Оно скорее представляет собой понятие не географическое, как кажется на первый взгляд, а культурно-историческое. Отсюда мы будем говорить о судьбах российских мигрантов, деятелей культуры, российской интеллигенции.

В XX веке насчитывается, по меньшей мере, четыре основных миграционных потоков за рубеж. Страну покидал огромный культурный, научный потенциал. Возможно, именно таким способом удалось сохранить русскую культуру, вывозом ее на некоторое время за рубеж, где не было цензуры и строго контроля партии?

Русское зарубежье сформировалось как обобщенный образ первой волны из России после революции 1917 года. Так образовалась так называемая "малая" Россия, за пределами нового государства. Несмотря ни на что, русскими мигрантами за рубежом были сохранены ценности национальной русской культуры, русский язык, особенности быта, праздники и традиции, образующие русскую культуру. В первую волну страну покинуло порядка десяти миллионов человек.

Культура русского зарубежья стала основой и источником нового Серебряного века. Это было время творческих новаторств, поднятие проблем личности, время символизма, возрождения нравственных идеалов и поиска новых художественных форм .

В то же время, это был страшный период, период в ожидание какой-то угрозы и опасности, которая стала вполне реальной с началом Первой Мировой войны. Такая двойственность наложила свой отпечаток на дальнейшее развитие русской культуры.

Конечно, среди эмигрантов сохранялась надежда на возращения. Каждый из них писал или говорил о Родине по своему, каждый находил в ней что-то свое. За рубежом публиковались их произведения, проводились лекции о русской культуре, организовывались выставки и концерты. Нужно отметить, что и в истории мировой культуры русское зарубежье сыграло свою, возможно недооцененную, роль .

Русское зарубежье представляли И.А. Бунин, А.И. Куприн, Д.С. Мережковский, В.В. Набоков, Г.В. Иванов, 3.Н. Гиппиус, И.В. Одоевцева, В.Ф. Ходасевич, М.И. Цветаева. Их судьбы сложились по-разному, но все они стремились обратно, в Россию.

Вслед за литераторами за рубеж выехали философы и историки: Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.А. Ильин, Л.П. Карсавин, Н.О. Лосский, П.И. Новгородцев, П.А. Сорокин, С.Л. Франк . Большинство трудов этих деятелей были опубликованы, подумать только, в 90-е годы XX века.

Покинули страну такие художники, композиторы и артисты, как И.Ф. Стравинский и С.В. Рахманинов, Ф.И. Шаляпин, С.М. Лифарь, Т.П. Карсавина, М.Ф. Кшесинская, Д. Баланчин, Л.С. Бакст, А.Н. Бенуа, Н.С. Гончарова, 3.Н. Серебрякова .

Православная церковь, запрещенная в новом советском государстве, сыграла свою далеко не последнюю роль за рубежом. Создавались приходы, строились храмы, духовные семинарии. Казалось, будто русская культура пережидает время, чтобы вернутся на свою исконно родную землю, откуда она и произросла.

Примерами были Русский институт в Берлине, Русский народный университет в Праге, Институт славянских исследований в Париже. За рубежом выпускались такие периодические издания, как "Современные записки", "Русская мысль", "Новый град", что также способствовало поддержке русской творческой интеллигенции..И. Куприн, Л. Андреев, И. Шмелев продолжали свою творческую деятельность, но за границей. В эмиграции оказались более 50 писателей, которые были известны в России и в других странах мира. Жизнь в изгнании была для многих крайне непростой: неустроенность быта, отсутствие постоянной работы, трудность публикации произведений, ностальгия за Родиной влияли на настроения творческой интеллигенции.

На Родине же в это время на смену нэповской оттепели пришел новый этап борьбы за пятилетку. От писателей требовалось строгое выполнение партийных заказов, что привело к усилению цензуры на произведения многих писателей, например, М. Булгакова, И. Бабеля, Е. Замятина. Однако, как отмечал историк и публицист П.Н. Милюков, " чрезвычайно трудных обстоятельствах русская литература, взятая в целом, не утратила жизненности и внутренней силы сопротивления" .

Судьба изобразительного искусства похожа на судьбу литературы. Наиболее известные художники эмигрировали: Ф.А. Малявин, К.А. Коровин, И.Я. Билибин, Б.Д. Григорьев, К.А. Сомов, А.Н. Бенуа, Н.С. Гончарова, Н.К. Рерих, И.Е. Репин. Те, кто соответствовал революционному духу, выполняли партийные заказы, оформляя массовые праздники, рисуя пропагандистские плакаты.

Как правило, это были такие течения, как футуристы, кубисты, супрематисты. Например, К.С. Малевич, В.Е. Татлин и Н. Альтман. Искусство формы ("инженеризм") становится главным направлением нового изобразительного искусства советского государства.

Вместе с тем, появилось течение, которое стремилось примирить классику и современность, сохранить цветовую гамму и свежесть пейзажей, натюрмортов, жанровых сцен. Это, например, творчество П.П. Кончаловского, И.И. Машкова, А.В. Лентулова.

Новые художники желали соединить реализм и импрессионизм, и такое стремление полностью отражало дух времени и те события, которые происходили со страной.

Однако идеологический перелом 1928 года оказал сильное воздействие на все сферы духовной жизни, в том числе и на отношение к изобразительному искусству. Он состоял в требовании внедрения искусства в жизнь, соединения художественной формы и производства. Государство поддерживало издание плакатов, графику прикладное искусство, заказывало фрески для украшения зданий.

В архитектуре преобладает стиль конструктивизма, который соединил реализм (техника, инженерия) с утилитаризмом функционального назначения. В жилых домах восторжествовал дух коммунизма, а не семейного уютного быта и уюта.

Несмотря ни на что, как отмечает П.Н. Милюков, процесс приобщения масс к творчеству продолжался: "Независимо от желаний этой власти процесс приобщения масс к культуре развивается дальше, а плоды его скажутся, когда будут сняты связывающие национальную жизнь внешние путы" . Несмотря на правительственные заказы, подавление творческой свободы и самовыражения, историк высказывает веру в силу и дух русской культуры.

В первые годы жизни в эмиграции главной задачей являлось восстановление нормального физического и психического состояния детей-беженцев. Многие из них потеряли родителей и семьи, за годы гражданской войны и бегства за границу успели забыть, что такое нормальная жизнь. Во всех крупных центрах расселения эмигрантов создавались сиротские приюты, школы с полным пансионом, детские сады. Попечительской деятельностью и организацией сети школьных учреждений занялся Земско-городской комитет (Земгор).

С первых дней в местах основного расселения беженцев начали создаваться русские школы и другие учебные заведения. С самыми большими трудностями эмиграция столкнулась в приграничных с Россией государствах - Польше, Румынии, странах Прибалтики.

Благоприятные условия для российской зарубежной школы были созданы в Югославии. Основу эмигрантской школьной системы заложили эвакуированные из России Киевский и Одесский кадетские корпуса, объединенные впоследствии в Русский кадетский корпус. Правительство взяло на себя финансирование двух русских гимназий. Студентам была предоставлена возможность продолжать образование в вузах Королевства СХС .

Принципиально важными являлись вопросы образования и воспитания подрастающего поколения и для русской диаспоры стран Западной Европы. Здесь была создана довольно широкая сеть русских школ, сохранившая структуру, существовавшую в учебных заведениях дореволюционной России: начальная школа (церковно-приходские, земские), средняя школа (гимназии и реальные училища), высшие учебные заведения (университеты и институты).

Школьные программы включали учебные предметы местной системы образования, которые, как правило, преподавались на языке страны проживания. На русском языке велись уроки по истории, литературе, географии, религии.

Высоким уровнем преподавания отличалась высшая школа русской эмиграции в Европе. За границей оказалось много профессоров и опытных преподавателей, стремившихся использовать свои знания и опыт. В 20-е годы в Париже было открыто 8 вузов.

По официальному статусу и уровню образования на первом месте стояли русские отделения при Сорбонне, где преподавало свыше 40 известных профессоров из России. Действовали также Коммерческий, Русский политехнический, Высший технический. Православный богословский институты. Особое место среди эмигрантских вузов в Париже занимала Русская консерватория им. С. Рахманинова .

К 30-м годам надежда вернуться на родину исчезла. И если старшее поколение эмиграции еще жило прошлыми воспоминаниями, то молодежь, не разделявшая их иллюзий, плохо знавшая Россию, готовилась к постоянной жизни за границей.

Однако плоды воспитания и образования не могли исчезнуть бесследно, поэтому новые французы, американцы, немцы русского происхождения так и не смогли стать до конца натуральными иностранцами. Вероятно, в этой двойственности и кроется трагедия молодого поколения, которое писатель-эмигрант В. Варшавский назвал "незамеченным поколением" .

Оказавшись за границей, большинство ученых стремились продолжить свою профессиональную деятельность. Некоторые из западных институтов имели традиционные научные связи с Россией еще с дореволюционных времен, поэтому процессы адаптации для известных российских ученых проходили менее болезненно.

Еще в 1917-1918 гг. наиболее активные ученые-эмигранты начали создавать академические группы. Задачи этих групп были многосторонними: материальная поддержка ученых, помощь в продолжении научной работы, распространение знаний о русской науке и культуре за рубежом, взаимодействие и сотрудничество с местными учеными и организациями.

Тоску по старой России и прежнему укладу жизни ощущали все изгнанники, но особенно остро это чувство владело писателями, артистами, художниками, т. е. людьми особого эмоционального склада.

Покинув Россию, они продолжали сознавать себя представителями великой культуры. Творческая элита зарубежья была убеждена, что их главная цель в изгнании состоит в сохранении и развитии русских традиций и русского языка.

В начале 20-х годов культурным центром русского зарубежья являлся Берлин. Здесь эмиграция самосоздавалась по образу и подобию старой России: ходили в церковь, учили детей, отмечали традиционные праздники, устраивали благотворительные вечера .

Повсюду были русские рестораны - "Стрельня" с цыганским хором князя Голицына, "Распутин", "Царевич", "Максим". С середины 20-х годов началась новая жизнь в эмиграции: без надежд на возвращение. Но стремление сохранить русскую национальную традицию и культуру не только не исчезло, но стало еще сильнее. В русском зарубежье развился настоящий культ Пушкина. День рождения А.С. Пушкина начали отмечать как "День русской культуры".

В пражских "Днях русской культуры" принимали участие известные общественные деятели. Пушкинские дни проходили во всех крупных культурных центрах эмиграции вплоть до начала второй мировой войны. К этому событию издавались литературные альманахи, специальные выпуски газет и журналов, проводились научные конференции и ставились спектакля. На концертах звучала музыка Чайковского, Римского-Корсакова, Мусоргского.

Литературная жизнь была достаточно активной вплоть до второй мировой войны. Война оказалась тем рубежом, через который удалось пройти не многим. Старшее поколение сошло в силу своего возраста.

А у молодежи было столько материальных проблем, что стало не до творческих порывов. Большинство подававших надежды литераторов вынуждены были искать более надежные источники существования. В послевоенной литературе осталось лишь несколько талантливых имен из послереволюционной эмиграции.

Продолжала культурные традиции старой России и эмигрантская пресса. С 1918 по 1932 г. на русском языке выходило 1005 периодических изданий - газет, журналов, тематических сборников. Главным средством распространения произведений художественной литературы и культуры в широком смысле слова стали "толстые" литературные журналы .

Новые книги могли купить лишь немногие эмигранты, поэтому большая часть изданий приобреталась на пожертвования научными учреждениями, читальными залами. Книги эмигрантских авторов и некоторые советские периодические издания находились в русских публичных библиотеках.

Творческие традиции русской культуры также стремились сохранить и развить представители музыкального и изобразительного искусства. Композиторы и музыканты-исполнители, многие оперные, балетные и драматические постановки были широко известны на Западе. Искусство эмигрантской России легко интегрировалось в международную художественную среду, так как не было ограничено языковым барьером.

В эмиграции продолжили свою творческую биографию многие известные художника "серебряного века" русской культуры. Многолетнее сотрудничество в рамках "русских сезонов" помогло художникам объединения "Мир искусства" быстрее адаптироваться к новым условиям существования.

Однако, несмотря на сложные условия существования, культура зарубежья (литература и музыка, изобразительное и хореографическое искусство) получила широкую известность на Западе. Творческая эмиграция смогла сохранить и развить все самые значимые традиции русской культуры эпохи "серебряного века" .

В 20-30-е годы в эмиграции продолжали существовать и обогащаться все те течения в области культуры, науки, общественной мысли, развитие которых в Советской России было искусственно прервано. Русская и мировая культура пополнялась новыми шедеврами, был накоплен мощный идейный потенциал, который начинает осмысливаться в современной России. Из русской диаспоры вышли многие яркие представители культуры и науки послевоенного поколения. Оставаясь россиянами по духу и языку, они сумели внести свой вклад в развитие мировой цивилизации.

Приведем в пример самых ярких представителей культуры русского зарубежья. Иван Алексеевич Бунин (1870-1953). "Я происхожу из старого дворянского рода, давшего России немало видных деятелей, как на поприще государственном, так и в области искусства, где особенно известны два поэта начала века: Анна Бунина и Василий Жуковский... - писал Бунин в предисловии к французскому изданию рассказа "Господин из Сан-Франциско". - Все предки мои были связаны с народом и с землей .

Симпатии Бунина была обращены в патриархальное прошлое. В пору революции он вступил охранителем стародавних устоев. Решительно не принял Временное правительство, а потом и большевистское руководство. Свое короткое пребывание в Москве назвал "Окаянными днями". Покинув Россию (из России), в феврале 1920 г. Бунин через Константинополь, Софию и Белград попал в Париж, где и обосновался.

В эмиграции, как и прежде, Бунин сдвигает жизнь и смерть, радость и ужас, надежду и отчаяние. Но нигде ранее не выступало с такой обостренностью в его произведениях ощущение бренности и обреченности всего сущего - женской красоты, счастья, славы, могущества. Бунин не мог оторваться от мысли о России. Как бы далеко он ни жил, Россия была неотторжима от него.

Константин Дмитриевич Бальмонт (1867-1942). Отец будущего поэта был скромным земским деятелем. Мать, оказавшая на сына большое влияние, обладала широкими интеллектуальными интересами. Счастливое детство Бальмонт провел в родной усадьбе Шуйского уезда Владимирской губернии. С 1876 по 1884 г. учился в гимназии г. Шуя. Но был исключен: юноше были свойственны народнические увлечения.

Окончил Владимирскую гимназию (1886 г.). В том же году поступил на юридический факультет Московского университета. Однако снова был исключен за участие в студенческих волнениях. Дважды пытался продолжить образование (в университете и Демидовском лицее Ярославля) и сам прерывал обучение. Жил напряженной внутренней жизнью, зачитывался немецкой, скандинавской литературой, занимался переводами (П.Б. Шелли, Э. По). В период 1905-1920 гг. Бальмонт создал цикл стихотворений "Песня рабочего молота", но Октябрьскую революцию и социализм не принял.

В 1920 г. Бальмонт выехал, с разрешения советских властей, на лечение во Францию и остался в эмиграции (умер в приюте "Русский дом" недалеко от Парижа). Тягостно переживал Бальмонт свое изгнанничество. Он писал:: "Я живу здесь призрачно, оторвавшись от родного. Я ни к чему не прилепился здесь" .

Марина Цветаева (1892-1941) родилась в московской профессорской семье. В детстве из-за болезни матери Цветаева подолгу жила в Италии, Швейцарии, Германии. Перерывы в гимназическом образовании восполнялись учебой в пансионатах в Лозанне и Фрейбурге. Свободно владела французским и немецким языками. В 1909 г. слушала курс французской литературы в Сорбонне. Начало литературной деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов. Она знакомится с В. Брюсовым, поэтом Эллисом. Большое влияние на ее поэтичесий и художественный мир оказал М. Волошин.

В 1918-1922 гг. вместе с малолетними детьми она находится в Москве, тогда как ее муж С.Я. Эфрон сражается в белой армии. С 1922 г. начинается эмигрантское существование Цветаевой: Берлин, Прага, Париж. Постоянная нехватка денег, бытовая неустроенность, непростые отношения с русской эмиграцией, возрастающая враждебность критики.

Цветаева тяжело страдала от одиночества. "Мне в современности места нет", - писала она и далее: "До последней минуты и в самую последнюю верю - и буду верить - в Россию!" По словам Цветаевой, ее муж Сергей Эфрон, дочь и сын рвались домой, в Россию . Для возвращения нужна была отвага и готовность принять на Родине тот порядок, который там возобладал. В 1937 г. Сергей Эфрон, ради возвращения в СССР ставший агентом НКВД за границей, оказавшись замешанным в заказном политическом убийстве, бежит из Франции в Москву. Летом 1939 вслед за мужем и дочерью Ариадной возвращается на Родину и Цветаева с сыном Георгием (Муром). В том же году и дочь и муж были арестованы (Эфрон расстрелян в 1941 г., Ариадна после 15 лет репрессий была реабилитирована только в 1955 г.)

Сама Цветаева не могла найти ни жилья, ни работы. Ее стихи не печатались. Оказавшись в начале войны в эвакуации, безуспешно пыталась получить поддержку со стороны писателей, покончила жизнь самоубийством.

Русская культура за рубежом оказалась самой яркой и впечатляющей страницей советской культуры первой половины XX в. Среди тех, кто составляет плеяду крупных деятелей мировой культуры, наши соотечественники, жившие вдали от России: певец Ф.И. Шаляпин; композиторы С. Рахманинов, А. Глазунов, писатели и поэты И. Бунин, А. Куприн, М. Цветаева, К. Бальмонт, балерина А. Павлова, художник К. Коровин. Среди биографий известных соотечественников, которые жили за рубежом, выделяется необычная история жизни знаменитого художника Н. Рериха. Трагичной была судьба И. Бунина, жившего воспоминаниями о той России, которая была ему близка и понятна.

Живя большую часть своей жизни за границей, многие поэты так и не смогли найти в ней покой и уединение. Родина всегда была неотступна, перед глазами. Об этом говорят их стихи, письма, воспоминания. В литературном мире было широко известно имя Константина Бальмонта. Одной из самых ярких и трагических фигур, так и не понятой окружающими людьми, была поэтесса Марина Цветаева .

Итак, русская культура в советский период, особенно на его начальном этапе, продолжала развиваться, но большей частью за рубежом. Ее развитию способствовали русские мигранты - представители творческой интеллигенции. За рубежом писались новые книги, издавались статьи, публиковались сценарии, читались лекции и рисовались картины. Вся эта работа, проделанная русскими мигрантами, стала возможна только благодаря вере в то, что когда-нибудь они вновь вернуться на родную землю.

Заключение

В ходе исследования нами был выполнен ряд задач, а именно рассмотрены такие пункты нашего плана, как:

Основные направления советской власти в области культуры;

Культура русского зарубежья;

Таким образом, была достигнута цель исследования - проведен анализ культуры русского зарубежья. Культура советского периода в первую очередь рассматривается в рамках той системы тоталитарного режима, которая была установлена в 20-30-е годы прошлого столетия. Это было сложное время для творцов, привыкших создавать свои произведения свободно. Поэтому именно советский период отмечен таким масштабным выездом из страны лучших представителей всех направлений и сфер искусства: писателей, философов, художников, ученых и общественных деятелей.

В ходе нашего исследования мы познакомились с такими понятиями, как "тоталитарная культура", "русское зарубежье", "философские" пароходы.

Мы выяснили, что, даже находясь за пределами родины, русскими мигрантами были сохранены ценности национальной русской культуры, русский язык, особенности русского быта, праздники и традиции.

Многие из, кто противостоял тоталитарному режиму, были высланы из страны, их не печатали, они были неизвестны широким массам. Только в период перестройки люди впервые узнали о творчестве Булгакова, Солженицына, Пастернака, Ахматовой и многих других деятелей и хранителей культуры.

Анализ периода советской культуры показал, на чем строилась и куда продолжает уходить корнями культура современного, но уже постсоветского, пространства, отсюда можно изучить ее более глубоко и объективно.

культура мигрант контроль литературный

Список литературы

1.Доронченков А.И. Российская эмиграция «первой волны» о национальных проблемах покинутого отечества / А.И. Доронченков. - СПб.: ЦИПКПО, 1997. - 235 с.

2.Культурология. История мировой культуры: учебник для вузов / Ред. А.Н. Маркова. - 2-е издание., испр. и доп. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2012. - 566 с.

Ленин В.И. Карл Маркс / В.И. Ленин. - М.: Прибой, 1914. - 389 с.

Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры / П.Н. Милюков. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. Т. 2. Ч. 1. 356с.

Никитич Л.А. Культурология. Теория, философия, история культуры: учебник для студентов вузов / Л.А. Никитич. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2012. - 487 с.

Сергеев И.П. Деятельность большевиков в сфере образования 1917-1921 / И.П. Сергеев. - М.: Высшая школа, 1998. - 340 с.

Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства. Отдел первый. П., 1917, № 3, 80 с.

Хрестоматия по культурологии. Под ред. А.А. Радугина. М.: Центр, 1999. - 586 с.

1. Русское зарубежье

Русская эмиграция имеет многовековую историю. Еще в XVI в. князь Андрей Курбский был вынужден бежать в Литву, и отправлял из Ливонии возмущенные письма Ивану Грозному. Вынужден был уехать с родины и продолжить свою просветительскую деятельность за рубежом и русский первопечатник Иван Федоров. В XVII в. Григорий Котошихин написал в Швеции свой трактат «О России в царствование Алексея Михайловича». Многочисленной была русская эмиграция в XIX в. Политэмигранты, жившие и творившие в Англии, Франции, Швейцарии, А. Герцен, Н. Огарев, М. Бакунин, Л. Мечников, П. Лавров и многие другие боролись вне России с царским самодержавием. Русскую эмиграцию в это время представляли не только оппозиционеры. Большую часть жизни прожил за рубежом великий русский писатель И. С. Тургенев, многие выдающиеся отечественные художники творили за рубежом, оставаясь именно русскими художниками.

В конце XIX - начале XX в. следующее поколение политических эмигрантов - П. Кропоткин, Г. Плеханов, В. Ленин, Л. Троцкий, А. Богданов, А. Луначарский - возвратились в Россию и создали советское государство.

Значительную часть русского зарубежья составили люди, покинувшие родину в поисках работы и лучшей доли. С 1828 по 1915 год из Российской империи эмигрировало 4 509 495 человек. Большинство из них поселилось в США, Канаде и Аргентине.

Трагические последствия, вызванные революцией, гражданской войной, тоталитарным режимом, массовыми репрессиями, привели к исходу из России миллионов ее граждан. Находясь в эмиграции, они оставили заметный след в различных областях культуры.

Послереволюционную российскую эмиграцию обычно разделяют на три периода - «три волны». Первым считается период между двумя мировыми войнами; вторым - с 1945 г. до конца 60-х годов (время перемещенных лиц и второго, появившегося за рубежом эмигрантского поколения); третьим - период после 1970 г., когда начался, а потом все более усиливался современный исход россиян на Запад.

После Октябрьского переворота и в ходе гражданской войны из России уехало свыше полутора миллионов человек, главным образом людей интеллектуального труда. В 1922 г., как вы уже знаете, за рубеж было насильственно выслано свыше 160 наиболее выдающихся русских философов, ученых, инженеров и агрономов. За границами России остались также два русских экспедиционных корпуса, посланных во время войны на помощь союзникам во Францию и в Салоники. Всего вне пределов Отечества, оказалось около 10 миллионов русских. Помимо беженцев и эмигрантов это были и русские, проживавшие на отошедших от России территориях.

Политико-культурный спектр российской эмиграции «первой волны» был весьма, разнородным. Он представлял собой срез дореволюционной России и отражал самые различные устремления. Единой была только ностальгия и надежда на возвращение на, родную землю. Однако и идейные основы возвращенчества существенно различались.

Правое крыло эмиграции (преимущественно монархические силы), стоявшие на позициях безусловного неприятия советского строя, исповедовало концепцию возвращение на «белом коне». Анализ военных доктрин русского зарубежья 20-30-х годов показывает, что надежда на возвращение белая эмиграция возлагала, на:

всенародное восстание в СССР;

крушение советской власти вследствие причин экономического характера (особенно в период военного коммунизма и нэпа);

раскол внутри ВКП (б) из-за политических противоречий ее лидеров;

восстание в РККА;

индивидуальный террор против партийных руководителей;

прямое выступление белоэмигрантских военных структур.

Русская эмиграция «первой волны» была сосредоточена в основном в европейских странах, преимущественно во Франции. Главным центром ее к середине 20-х годов стал Париж, где обосновалось и единственное признанное западными странами русское правительство, сформированное еще в Крыму Врангелем. Министром иностранных дел этого правительства был известный русский философ, экономист и политолог П. Струве, который много сделал для оказания помощи русским эмигрантам.

С началом второй мировой войны началось переселение русских эмигрантов из Европы за океан, главным образом в США, Канаду и Аргентину.

Послевоенная эмиграция имела, другой состав и другие места сосредоточения. Эмигранты «второй волны» не питали иллюзий о возможном возвращении на родину. Они стремились скорее раствориться в местном населении и устремлялись главным образом за океан. Их отличие от эмигрантов «первой волны» в том, что последняя состояла главным образом из интеллигенции, которая выехала из России с мечтой о возвращении на родину и предпринимала все возможные усилия, чтобы сохранить свой язык и культуру.

В ходе «третьей волны» с конца, 60-х до конца 80-х годов за рубежом оказалось очень много представителей творческой интеллигенции, которая не мирилась со своим положением изгнанников и продолжала активную борьбу за свою творческую индивидуальность, за преобразования на родине. Поэтому, как первый исход русской интеллигенции в годы гражданской войны, так и последний поток русской интеллектуальной эмиграции представляются более значительными по своему объему и вкладу в российскую и мировую культуру.

Активная творческая деятельность в сфере отечественной культуры дает нам основание называть русскую эмиграцию 3арубежной Россией. Созданное русскими деятелями культуры за пределами Отечества вполне сопоставимо с тем, что создано в это время на родине в условиях тоталитаризма.

Делись добром;)

Ответвление русской культуры, созданной на протяжении неск. периодов российской истории эмигрантами; как правило, противостояла официальной. Истоки К.р.з. восходят к первым рус. полит, эмигрантам 16-17 вв., сам акт эмиграции к-рых говорил о неординарном образе мыслей, оппозиционности и независимости суждений, сознат. нонконформизме незаурядных личностей, способных преодолеть стойкие стереотипы рус. ср.-вековья (Иван Лядский, кн. Андрей Курбский, Григорий Кото-шихин). В 18 и 19 вв. деятели рус. культуры своей добровольной или вынужденной эмиграцией демонстрировали иногда обществ, вызов, социальный протест, свою особую религ., полит, или филос. позицию в отеч. культуре, расходящуюся с официальной, и всегда - явное нежелание примириться с заданной пассивной ролью в обществ, и культурной жизни страны, со сложившимися истор. обстоятельствами в стране, с тем status quo, к-рый личность не в силах изменить по своей воле. Поэтому ряды эмигрантов пополняли не только В. Пече-рин, Герцен и Огарев, Бакунин, Лавров, Кропоткин, бывшие сознат. оппонентами существующего полит. режима или конфессии, но и, напр., Кипренский, С. Щедрин, К. Брюллов, 3. Волконская, И. Тургенев, навсегда оставшиеся за границей по причинам нередко личного свойства, и Кантемир, Карамзин, А.Иванов, Гоголь, П. Анненков, В. Боткин, Глинка, Тютчев, А. Боголюбов и др., подолгу жившие вдали от родины и взиравшие на нее из своего "чудного далека", творившие с ощущением чисто эмигрантской ностальгии.

Для каждого из них даже временная эмиграция была тем необходимым смысловым, а не только геогр., расстоянием, той социокультурной дистанцией, с позиций к-рых можно было увидеть в России и рус. жизни нечто принципиально иное, нежели находясь в ней самой. Период эмиграции для деятелей рус. культуры был всегда переломным моментом в их творч. биографии, предшествовавшим смене ценностных ориентаций или кардинальному пересмотру предшествующего периода деятельности, жизненного пути. Как правило, в эмиграции усиливались одновременно национально-рус, специфика и "всемирная отзывчивость" рус. деятелей культуры. Вдали от родины возникало и невиданное прежде ощущение гражд. и личностной свободы: раскрепощение от тяготивших на родине условностей, полит, и духовной цензуры, полицейской слежки, зависимости от офиц. властей. Фактически внешняя эмиграция деятелей рус. культуры всегда была лишь овеществлением, материализацией их "внутр. эмиграции" - формы идейной или творч. самоизоляции от рос. действительности. Этот кризис мог быть творчески продуктивным или, напротив, вести к творч. бесплодию.

Эмигрантами по преимуществу были в своем огромном большинстве рус. революционеры. Идейные вожди рус. революц. народничества, "отец рус. марксизма" Плеханов и все его товарищи по "Освобождению труда", вожди Октября Ленин и Троцкий, как и множество их соратников - большевиков и меньшевиков, - были продуктом рус. эмиграции. Их теории, бесцензурные статьи и брошюры, сам план революц. преобразования России и построения в ней социализма - все это рождалось уроженцами России во время их неустроенной жизни на Западе - в удалении от предмета своего теоретизирования, в атмосфере относит, зап. свободы, как некий мысленный эксперимент над угнетенным и страдающим отечеством. Рус. эмиграция рождала не только ностальгическую "странную" любовь к оставленной (и, быть может, навсегда) отчизне, но утопич. модели и проекты желат. в ней изменений.

Пребывание за границей, на Западе, пусть даже кратковременное, чрезвычайно изменяло видение России, достоинства и недостатки к-рой представлялись на расстоянии крайне преувеличенными и идеализированными, а преобразования - крайне легкими и простыми. Подобная аберрация наблюдалась не только у рус. эмигрантов-революционеров, но и у белоэмигрантов-контрреволюционеров - монархистов и либералов, эсеров и меньшевиков, надеявшихся на скорое падение большевистского режима и саморазложение рус. революции, на легкую и саморазумеющуюся реставрацию старой России. И те, и другие эмигранты - "красные" до революции, "белые" после революции - были во власти творимой ими же утопии, когда дело касалось России и ее истор. судьбы. Поэтому не только критико-публицистич. статьи, филос. трактаты, культурологии. эссе, но и мемуары таких незаурядных эмигрантов, как Керенский, Милюков, Степун, Ильин, Бердяев, Бунин, Г. Иванов, Ходасевич, Зайцев, Одоевцева, Берберова, Тэффи и др., страдали "худож. преувеличениями", откровенным субъективизмом и даже произвольным домысливанием, фантазированием действительности, особенно если она была незнакома мемуаристам ("советская жизнь").

Инокультурный контекст, высвечивавший своеобразие рус. культуры, выявлявший инновативное содержание тех или иных ее феноменов, позволял европ. и мировой культуре заново открыть для себя рус. культуру, придать ее достижениям значение и смысл, выходящие далеко за пределы нац. истории. Нек-рые открытия рус. культуры не получали адекватной оценки в контексте отеч. культурной традиции, выпадая из системы ценностей и норм, общепринятых в данную эпоху. В эпоху серебряного века признание нередко находило новаторов рус. культуры - художников и ученых - именно на Западе, а не в России. "Рус. сезоны" дягилевского балета, слава Кандинского и Шагала, Ларионова и Гончаровой, Скрябина и Стравинского, Шаляпина и М. Чехова, А. Павловой и Нижинского, Мечникова и И. Павлова и мн. др. началась именно за границей, и эмиграция многих знаменитых деятелей рус. культуры началась задолго до революции.

Своеобразие К.р.з. было заложено еще до Октября: подчеркнутая нац. специфика и идейно-стилевая оппозиционность (по отношению к рус. культуре в самой России). Это была рус. культура, создаваемая, с одной стороны, в сознат. (или вынужденном, но также осознанном) удалении от России и, с др. стороны, в контексте инокультурного окружения, на "стыке" между рус. и мировой культурой, взятой как целое (вне национально-этнич. различий тех или иных конкр. культур). К.р.з. рождалась в постоянном диалоге с совр. зап. культурой (от к-рой она отличалась характерной, даже демонстративной "русскостью", рос. экзотикой) и одновременно - с классич. культурой России и ее традициями (на фоне к-рых ярче оттенялись броское, подчас рискованное новаторство, экспериментальность, смелость, - невозможные и непростительные на родине), демонстрируя эффект сложного медиативного взаимодействия (сканирования) зап. и рус. культур в феноменах рус. эмиграции и К.р.з. Особенно характерны в этом отношении феномены Бердяева, Набокова, Газданова, Бродского, В. Аксенова, Э. Неизвестного.

Впоследствии, когда после революции стала складываться рус. диаспора и образовались такие центры К.р.з., как Прага, Белград, Варшава, Берлин, Париж, Харбин, рус. культура начинает жить и развиваться за рубежом - не только в отрыве, но и в отчетливом идеол. и полит, противостоянии Советской России и рус. советской культуре; причем для существования "архипелага" К.р.з. оказалось несущественным то конкр. языковое, конфессиональное, культурное, полит, и т.п. окружение, в к-ром жили представители рус. эмиграции. Гораздо важнее оказалось то, что их объединяло и сближало: они чувствовали себя последними представителями, хранителями и продолжателями всей многовековой рус. культуры.

Последоват. противостояние большевистским принципам новой, советской культуры (пролетарскому интернационализму, атеизму и материализму, партийно-классовому политико-идеологизированному подходу, селекционной избирательности по отношению к классич. культурному наследию, диктаторским методам руководства и контроля) позволило деятелям К.р.з. сохранить в течение всего 20 в. многие традиции рус. классич. культуры 19 в. и неклассич. культуры серебряного века. в том числе нац. менталитет, общечеловеч. и гуманистич. ценности, традиции идеалистич. философии и религ. мысли, достояние как элитарно-аристократич., так и демократич. культуры без к.-л. изъятий или тенденциозных интерпретаций, не ограниченное никакими запретами и предписаниями полит., филос. и худож. свободомыслие. Развивавшаяся в контексте зап.-европ. идейного и стилевого плюрализма, К.р.з. противостояла монистич., централизованной советской культуре как плюралистичная, аморфная, стихийно саморазвивающаяся, многомерная в социальном, полит., филос., ре-лиг., эстетич. и др. отношениях. Интерес к культурно-истор. процессам, развертывавшимся на родине, постоянно корректировался стойким предубеждением к деятелям советской культуры, считавшимся наемниками или прислужниками большевиков. Это не могло не привести - рано или поздно - К.р.з. к мучит, раздвоению между рус. патриотизмом и полит, охранением, а в дальнейшем и к трагич. расколу. На этой почве возникло - еще в нач. 20-х гг. - "сменовеховство" и идеология национал-большевизма, оправдывавшие в глазах рус. эмиграции советскую власть, социализм и большевизм сохранением Рос. империи и сильной рус. государственности, а позднее - движение евразийства.

Наивысшей кульминации раскол рус. эмиграции достиг во время Второй мир. войны. Одни из деятелей культуры рус. зарубежья ради победы Красной Армии над фашизмом были готовы примириться и с советской властью, и с большевизмом, и со сталинской диктатурой. Другие - ради поражения большевиков и падения советской власти - желали победы Гитлеру и предлагали ему свое сотрудничество (в принципе поддерживая РОА и власовское движение). Рус. эмигранты стояли перед вполне трагич. дилеммой: либо рус. культура в России погибнет, растоптанная фашистской Германией (с одобрения деятелей К.р.з.); либо существование рус. культуры в СССР продолжится в оковах сталинского тоталитарного режима, в отрыве как от рус. эмиграции, так и от подлинных культурных традиций дореволюц. России (также с одобрения рус. эмиграции).

Вскоре после окончания Второй мир. войны и с началом "холодной войны" иллюзии большинства рус. эмигрантов в отношении сталинского режима и его возможной эволюции после Победы в сторону либерализации развеялись. Рус. зарубежье пополнилось за счет эмигрантов "второй волны" - беженцев из Советского Союза, невозвращенцев из числа пленных и интернированных лиц, узников фашистских концлагерей, освобожденных союзниками, и т.д. Новые эмигранты хорошо знали тоталитарное гос-во, в к-рое не хотели возвращаться, и в то же время были воспитаны, в отличие от эмигрантов "первой волны", оказавшихся за рубежом после Октябрьской революции и гражд. войны, советской культурой, коммунистич. пропагандой. Т.о., идейно-смысловой и психол. разрыв, существовавший между советской культурой и К.р.з., уменьшился: две рус. культуры, находившиеся в состоянии полит, и социокультурной конфронтации, сблизились.

Это сближение стало еще более значительным после того, как в 60-е гг. начался поток на Запад советских диссидентов, правозащитников, высылаемых насильно или уезжавших "добровольно-принудительно" ("третья волна" эмиграции). С появлением второй и третьей "волн" эмиграции из России две рус. культуры превратились в своего рода "сообщающиеся сосуды". В К.р.з. получили исключит, развитие те антитоталитарные, демократич. тенденции, к-рые в Советском Союзе могли существовать только подпольно - в рамках диссидентского движения и "Самиздата". В советской же культуре (в интеллигентских кругах) рос интерес к идеям, развивавшимся в среде рус. эмиграции и проникавших в страну через "радиоголоса" (в частности, радио "Свобода") и "Тамиздат", завозимый туристами или дипломатами. Подобная "взаимосвязь" советской культуры и К.р.з. приводила не только к углублению внутр. раскола в советской культуре (между офиц. культурой и оппозиционной контркультурой), но и к углублению идейных разногласий в среде рус. эмиграции, постепенно утрачивавшей последние признаки единой, целостной и самостоят, в своем саморазвитии культуры. После падения тоталитарного режима в СССР процессы "диффузии" и конвергенции между "материковой" рус. культурой и культурой рус. диаспоры еще более усилились.

Лит.: Костиков В. "Не будем проклинать изгнанье...": (Пути и судьбы русской эмиграции). М., 1990; Евразия: Истор. взгляды русских эмигрантов. М., 1992; Лит-рарус. зарубежья: 1920-40. М., 1993; Люкс Л. Россия между Западом и Востоком. М., 1993; Писатели рус. зарубежья (1918-40): Справочник. Ч. 1-3. М., 1993-95; Роль рус. зарубежья в сохранении и развитии отеч. культуры. М., 1993; Рос. ученые и инженеры в эмиграции. М., 1993; Культурное наследие рос. эмиграции: 1917-40: В 2 кн. М., 1994; Раев М.И. Россия за рубежом: История культуры рус. эмиграции, 1919-39. М., 1994; Рус. идея: В кругу писателей и мыслителей рус. зарубежья: В. 2 т. М., 1994; Культура рос. зарубежья. М., 1995; Михайлов О.Н. Лит-ра рус. зарубежья. М., 1995.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Культура русского зарубежья

ответвление русской культуры, созданной на протяжении неск. периодов российской истории эмигрантами; как правило, противостояла официальной. Истоки К.р.з. восходят к первым рус. полит. эмигрантам 16-17 вв., сам факт эмиграции к-рых говорил о неординарном образе мыслей, оппозиционности и независимости суждений, сознат. нонконформизме незаурядных личностей, способных преодолеть стойкие стереотипы рус. ср.-вековья (Иван Лядский, кн. Андрей Курбский, Григорий Котошихин). В 18 и 19 вв. деятели рус. культуры своей добровольной или вынужденной эмиграцией демонстрировали иногда обществ. вызов, социальный протест, свою особую религ., полит. или филос. позицию в отеч. культуре, расходящуюся с официальной, и всегда - явное нежелание примириться с заданной пассивной ролью в обществ. и культурной жизни страны, со сложившимися истор. обстоятельствами в стране, с тем status quo, к-рый личность не в силах изменить по своей воле. Поэтому ряды эмигрантов пополняли не только В. Печерин, Герцен и Огарев, Бакунин, Лавров, Кропоткин, бывшие сознат. оппонентами существующего полит. режима или конфессии, но и, напр., Кипренский, С. Щедрин, К. Брюллов, 3. Волконская, И. Тургенев, навсегда оставшиеся за границей по причинам нередко личного свойства, и Кантемир, Карамзин, А. Иванов, Гоголь, П. Анненков, В. Боткин, Глинка, Тютчев, А. Боголюбов и др., подолгу жившие вдали от родины и взиравшие на нее из своего “чудного далека”, творившие с ощущением чисто эмигрантской ностальгии. Для каждого из них даже временная эмиграция была тем необходимым смысловым , а не только геогр., расстоянием, той социокультурной дистанцией , с позиций к-рых можно было увидеть в России и рус. жизни нечто принципиально иное, нежели находясь в ней самой. Период эмиграции для деятелей рус. культуры был всегда переломным моментом в их творч. биографии, предшествовавшим смене ценностных ориентаций или кардинальному пересмотру предшествующего периода деятельности, жизненного пути. Как правило, в эмиграции усиливались одновременно национально-рус. специфика и “всемирная отзывчивость” рус. деятелей культуры. Вдали от родины возникало и невиданное прежде ощущение гражд. и личностной свободы : раскрепощение от тяготивших на родине условностей, полит. и духовной цензуры, полицейской слежки, зависимости от офиц. властей. Фактически внешняя эмиграция деятелей рус. культуры всегда была лишь овеществлением, материализацией их “внутр. эмиграции” - формы идейной или творч. самоизоляции от рос. действительности. Этот кризис мог быть творчески продуктивным или, напротив, вести к творч. бесплодию. Эмигрантами по преимуществу были в своем огромном большинстве рус. революционеры. Идейные вожди рус. революц. народничества, “отец рус. марксизма” Плеханов и все его товарищи по “Освобождению труда”, вожди Октября Ленин и Троцкий, как и множество их соратников - большевиков и меньшевиков, - были продуктом рус. эмиграции. Их теории, бесцензурные статьи и брошюры, сам план революц. преобразования России и построения в ней социализма - все это рождалось уроженцами России во время их неустроенной жизни на Западе - в удалении от предмета своего теоретизирования, в атмосфере относит. зап. свободы, как некий мысленный эксперимент над угнетенным и страдающим отечеством. Рус. эмиграция рождала не только ностальгическую “странную” любовь к оставленной (и, быть может, навсегда) отчизне, но утопич. модели и проекты желат. в ней изменений. Пребывание за границей, на Западе, пусть даже кратковременное, чрезвычайно изменяло видение России, достоинства и недостатки к-рой представлялись на расстоянии крайне преувеличенными и идеализированными, а преобразования - крайне легкими и простыми. Подобная аберрация наблюдалась не только у рус. эмигрантов-революционеров, но и у белоэмигрантов-контрреволюционеров - монархистов и либералов, эсеров и меньшевиков, надеявшихся на скорое падение большевистского режима и саморазложение рус. революции, на легкую и саморазумеющуюся реставрацию старой России. И те, и другие эмигранты - “красные” до революции, “белые” после революции - были во власти творимой ими же утопии, когда дело касалось России и ее истор. судьбы. Поэтому не только критико-публицистич. статьи, филос. трактаты, культурологич. эссе, но и мемуары таких незаурядных эмигрантов, как Керенский, Милюков, Степун, Ильин, Бердяев, Бунин, Г. Иванов, Ходасевич, Зайцев, Одоевцева, Берберова, Тэффи и др., страдали “худож. преувеличениями”, откровенным субъективизмом и даже произвольным домысливанием, фантазированием действительности, особенно если она была незнакома мемуаристам (“советская жизнь”). Инокультурный контекст, высвечивавший своеобразие рус. культуры, выявлявший инновативное содержание тех или иных ее феноменов, позволял европ. и мировой культуре заново открыть для себя рус. культуру, придать ее достижениям значение и смысл, выходящие далеко за пределы нац. истории. Нек-рые открытия рус. культуры не получали адекватной оценки в контексте отеч. культурной традиции, выпадая из системы ценностей и норм, общепринятых в данную эпоху. В эпоху серебряного века признание нередко находило новаторов рус. культуры - художников и ученых - именно на Западе, а не в России. “Рус. сезоны” дягилевского балета, слава Кандинского и Шагала, Ларионова и Гончаровой, Скрябина и Стравинского, Шаляпина и М. Чехова, А. Павловой и Нижинского, Мечникова и И. Павлова и мн. др. началась именно за границей, и эмиграция многих знаменитых деятелей рус. культуры началась задолго до революции. Своеобразие К.р.з. было заложено еще до Октября: подчеркнутая нац. специфика и идейно-стилевая оппозиционность (по отношению к рус. культуре в самой России). Это была рус. культура, создаваемая, с одной стороны, в сознат. (или вынужденном, но также осознанном) удалении от России и, с др. стороны, в контексте инокультурного окружения , на “стыке” между рус. и мировой культурой, взятой как целое (вне национально-этнич. различий тех или иных конкр. культур). К.р.з. рождалась в постоянном диалоге с совр. зап. культурой (от к-рой она отличалась характерной, даже демонстративной “русскостью”, рос. экзотикой) и одновременно - с классич. культурой России и ее традициями (на фоне к-рых ярче оттенялись броское, подчас рискованное новаторство, экспериментальность, смелость, - невозможные и непростительные на родине), демонстрируя эффект сложного медиативного взаимодействия (сканирования) зап. и рус. культур в феноменах рус. эмиграции и К.р.з. Особенно характерны в этом отношении феномены Бердяева, Набокова, Газданова, Бродского, В. Аксенова, Э. Неизвестного. Впоследствии, когда после революции стала складываться рус. диаспора и образовались такие центры К.р.з., как Прага, Белград, Варшава, Берлин, Париж, Харбин, рус. культура начинает жить и развиваться за рубежом - не только в отрыве, но и в отчетливом идеол. и полит. противостоянии Советской России и рус. советской культуре; причем для существования “архипелага” К.р.з. оказалось несущественным то конкр. языковое, конфессиональное, культурное, полит. и т.п. окружение, в к-ром жили представители рус. эмиграции. Гораздо важнее оказалось то, что их объединяло и сближало: они чувствовали себя последними представителями, хранителями и продолжателями всей многовековой рус. культуры. Последоват. противостояние большевистским принципам новой, советской культуры (пролетарскому интернационализму, атеизму и материализму, партийно-классовому политико-идеологизированному подходу, селекционной избирательности по отношению к классич. культурному наследию, диктаторским методам руководства и контроля) позволило деятелям К.р.з. сохранить в течение всего 20 в. многие традиции рус. классич. культуры 19 в. и неклассич. культуры серебряного века. в том числе нац. менталитет, общечеловеч. и гуманистич. ценности, традиции идеалистич. философии и религ. мысли, достояние как элитарно-аристократич., так и демократич. культуры без к.-л. изъятий или тенденциозных интерпретаций, не ограниченное никакими запретами и предписаниями полит., филос. и худож. свободомыслие . Развивавшаяся в контексте зап.-европ. идейного и стилевого плюрализма, К.р.з. противостояла монистич., централизованной советской культуре как плюралистичная, аморфная, стихийно саморазвивающаяся, многомерная в социальном, полит., филос., религ., эстетич. и др. отношениях. Интерес к культурно-истор. процессам, развертывавшимся на родине, постоянно корректировался стойким предубеждением к деятелям советской культуры, считавшимся наемниками или прислужниками большевиков. Это не могло не привести - рано или поздно - К.р.з. к мучит. раздвоению между рус. патриотизмом и полит. охранением , а в дальнейшем и к трагич. расколу . На этой почве возникло - еще в нач. 20-х гг. - “сменовеховство” и идеология национал-большевизма, оправдывавшие в глазах рус. эмиграции советскую власть, социализм и большевизм сохранением Рос. империи и сильной рус. государственности, а позднее - движение евразийства (см. Евразийство). Наивысшей кульминации раскол рус. эмиграции достиг во время Второй мир. войны. Одни из деятелей культуры рус. зарубежья ради победы Красной Армии над фашизмом были готовы примириться и с советской властью, и с большевизмом, и со сталинской диктатурой. Другие - ради поражения большевиков и падения советской власти - желали победы Гитлеру и предлагали ему свое сотрудничество (в принципе поддерживая РОА и власовское движение). Рус. эмигранты стояли перед вполне трагич. дилеммой: либо рус. культура в России погибнет, растоптанная фашистской Германией (с одобрения деятелей К.р.з.); либо существование рус. культуры в СССР продолжится в оковах сталинского тоталитарного режима, в отрыве как от рус. эмиграции, так и от подлинных культурных традиций дореволюц. России (также с одобрения рус. эмиграции). Вскоре после окончания Второй мир. войны и с началом “холодной войны” иллюзии большинства рус. эмигрантов в отношении сталинского режима и его возможной эволюции после Победы в сторону либерализации развеялись. Рус. зарубежье пополнилось за счет эмигрантов “второй волны” - беженцев из Советского Союза, невозвращенцев из числа пленных и интернированных лиц, узников фашистских концлагерей, освобожденных союзниками, и т.д. Новые эмигранты хорошо знали тоталитарное гос-во, в к-рое не хотели возвращаться, и в то же время были воспитаны, в отличие от эмигрантов “первой волны”, оказавшихся за рубежом после Октябрьской революции и гражд. войны, советской культурой, коммунистич. пропагандой. Т.о., идейно-смысловой и психол. разрыв, существовавший между советской культурой и К.р.з., уменьшился: две рус. культуры, находившиеся в состоянии полит. и социокультурной конфронтации, сблизились. Это сближение стало еще более значительным после того, как в 60-е гг. начался поток на Запад советских диссидентов, правозащитников, высылаемых насильно или уезжавших “добровольно-принудительно” (“третья волна” эмиграции). С появлением второй и третьей “волн” эмиграции из России две рус. культуры превратились в своего рода “сообщающиеся сосуды”. В К.р.з. получили исключит. развитие те антитоталитарные, демократич. тенденции, к-рые в Советском Союзе могли существовать только подпольно - в рамках диссидентского движения и “Самиздата”. В советской же культуре (в интеллигентских кругах) рос интерес к идеям, развивавшимся в среде рус. эмиграции и проникавших в страну через “радиоголоса” (в частности, радио “Свобода”) и “Тамиздат”, завозимый туристами или дипломатами. Подобная “взаимосвязь” советской культуры и К.р.з. приводила не только к углублению внутр. раскола в советской культуре (между офиц. культурой и оппозиционной контркультурой), но и к углублению идейных разногласий в среде рус. эмиграции, постепенно утрачивавшей последние признаки единой, целостной и самостоят. в своем саморазвитии культуры. После падения тоталитарного режима в СССР процессы “диффузии” и конвергенции между “материковой” рус. культурой и культурой рус. диаспоры еще более усилились. Лит. : Костиков В. “Не будем проклинать изгнанье...”: (Пути и судьбы русской эмиграции). М., 1990; Евразия: Истор. взгляды русских эмигрантов. М., 1992; Лит-рарус. зарубежья: 1920-40. М., 1993; Люкс Л. Россия между Западом и Востоком. М., 1993; Писатели рус. зарубежья (1918-40): Справочник. Ч. 1-3. М., 1993-95; Роль рус. зарубежья в сохранении и развитии отеч. культуры. М., 1993; Рос. ученые и инженеры в эмиграции. М., 1993; Культурное наследие рос. эмиграции: 1917-40: В 2 кн. М., 1994; Раев М.И. Россия за рубежом: История культуры рус. эмиграции, 1919-39. М., 1994; Рус. идея: В кругу писателей и мыслителей рус. зарубежья: В. 2 т. М., 1994; Культура рос. зарубежья. М., 1995; Михайлов О.Н. Лит-ра рус. зарубежья. М., 1995. И. В. Кондаков. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996

История русской эмиграции как массового явления началась с 1920 г., когда в результате революции и гражданской войны око­ло 2 млн. человек оказались выброшенными за пределы родины. Судьба разбросала русских беженцев по всему миру. К 1921 г. сложилось несколько основных центров расселения русских эмигрантов со своей собственной культурной жизнью - газетами, журналами, издательствами, школами, университетами и науч­ными институтами. Это - Париж, Берлин, Прага, Белград, София и (первое время) Константинополь, через который шел основной поток беженцев. Большие русские колонии сложились в государ­ствах, ранее входивших в Российскую империю (государства-лимитрофы) - Польше, Литве, Латвии, Эстонии. По существу русским городом был Харбин.

Политическим центром русской диаспоры стал Париж, где нашли свой приют большинство политических деятелей, и где были созданы ведущие политические объединения эмиграции. Литературной столицей русской эмиграции в 1920-1924 гг. был Берлин. Главным университетским городом русского зарубежья стала Прага, благодаря специальной акции чехословацкого пра­вительства.

Среди эмигрантов было много людей интеллигентских про­фессий, правда далеко не всем удалось найти работу по специ­альности. За пределами России оказались известные писатели, ученые, артисты, художники, музыканты. По разным причинам и в разное время родину покинули А.Аверченко, К.Бальмонт, И.Бунин, З.Гиппиус, Д.Мережковский, А.Куприн, Игорь Северя­нин, Саша Черный, М.Цветаева, А.Толстой, П.Милюков, П.Струве, Н.Бердяев, Н.Лосский, П.Сорокин, А.Бенуа, К.Коро­вин, С.Рахманинов, Ф.Шаляпин и многие другие выдающиеся деятели русской культуры.

Русская культура в эмиграции продолжала традиции дорево­люционной культуры. Вместе с тем опыт выживания в отрыве от родной почвы, трудные взаимоотношения с властями стран, дав­ших приют, идейная борьба различных течений в эмигрантской среде оказывали существенное влияние на условия культурной жизни в российской диаспоре.

Русская эмиграция была очень пестрой по политическим взглядам. Далеко не всегда политические мотивы играли решаю­щую роль в отъезде. Многие бежали от невыносимых бытовых условий, другие следовали за друзьями и близкими, третьи счи­тали невозможным продолжение профессиональной деятельнос­ти в Советской России. Большинство рассчитывали на скорое возвращение на родину.

При всей пестроте судеб, взглядов, настроений, социального и имущественного положения русские эмигранты тяготели к об­щению. В эмигрантской среде господствовало представление о высокой культурной миссии российской эмиграции - сохранение и воспроизводство отечественной культуры. "Охранение русской культуры, русского языка, православной веры и русских тради­ций", - так видели свою задачу эмигранты первой волны. Боль­шую роль в консолидации русской диаспоры сыграла русская православная церковь, отгородившая ее от влияния других кон­фессий.

Условия развития культуры в Советской России часто проти­вопоставляют эмигрантским. Пишут о том, что русская культура целенаправленно уничтожалась тоталитарным большевистским режимом и смогла выжить только в эмиграции. Но условия эмиг­рации вряд ли можно рассматривать как благоприятные. Тяжелая экономическая ситуация послевоенной Европы сказывалась прежде всего на жизненном уровне эмигрантов. Что касается гражданских свобод, то на практике они часто оказывались таки­ми же мифическими, как на родине. По свидетельству Н.А.Бердяева, "свобода мысли в эмигрантской среде признава­лась не более, чем в большевистской России". Чрезмерная поли­тизация, черно-белое восприятие мира, агрессивность по отно­шению к политическим и идейным оппонентам, неспособность к компромиссу были типичными чертами сознания общества, рас­колотого гражданской войной. В этом отношении различие меж­ду Советской Россией и эмиграцией было невелико. Прошло много десятилетий прежде, чем Россия начала преодолевать это наследие революции и гражданской войны.

Культурно-просветительская работа в эмиграции началась еще в различных лагерях русских беженцев в Турции, Греции, Туни­се. В идейном самоопределении эмиграции большую роль играли лекции, беседы, собрания, которые организовывали такие видные деятели, как П.Б.Струве, П.Н.Милюков, Е.Д.Кускова, С.П.Мель-гунов. Характерны темы их выступлений: "Задачи русской обще­ственности", "Культурная роль эмиграции", "Россия, эмиграция и наши задачи", "Миссия русской эмиграции" и т.п.

Первая русская библиотека-читальня Всероссийского Земско­го союза и Всероссийского союза городов начала работать в ок­тябре 1920 г. в Константинополе, ставшем перевалочным пунк­том для основного потока беженцев. В 1921 г. в Константинопо­ле уже работали шесть русских библиотек и читален, две русские гимназии, начальная школа, курсы иностранных языков и раз­личные специальные и общеобразовательные курсы. В городе издавались русские газеты, работал летний русский театр, заро­дилась русская балетная школа, открылась художественная мас­терская для русских беженцев.

В 1920-1922 гг. в разных городах мира началось издание мно­жества русских газет. В 1920 г. возникло 138 новых русских га­зет, в 1921 - 112, в 1922 - 109 газет. Но жизнь их была коротка: к концу 1923 г. их осталось не более 100.

Налаживанием культурной работы занимались многочислен­ные общественные организации. Среди них большую роль сыгра­ли Всероссийский Земский союз и Всероссийский союз городов. Лишь в некоторых странах, таких, как Югославия, Болгария и Чехословакия, русские учебные заведения получали материаль­ную помощь от правительства. Именно в этих странах была со­здана обширная сеть русских учебных заведений, библиотек, ра­ботали различные профессиональные общества, художественные кружки.

Особую Акцию русской помощи провело правительство Че­хословакии, где в 1921-1925 гг. начали работать около 20 русских культурных учреждений, в том числе Русская народная библио­тека, Русский институт, юридический факультет при Карловом университете, народный университет, Русское историческое об­щество и Русский заграничный архив, различные школы, [гимна­зии и курсы.

Своеобразные условия сложились для русской диаспоры в Берлине. С одной стороны, инфляция и относительная дешевизна создавали благоприятную атмосферу для издательского дела. С другой - Германия была единственной страной в Западной Евро­пе, имевшей с 1922 г. дипломатические отношения с Советской Россией. В Берлине, куда часто приезжали советские писатели и художники, сложились уникальные возможности для общения между эмигрантской и советской интеллигенцией.

В Берлине было создано много издательств, которые были го­товы обслуживать как советский, так и эмигрантский рынок и печатать как советских, так и эмигрантских авторов. Самым крупным из них было издательство З.Гржебина, который в конце 1920 г. перенес свою издательскую деятельность из Петрограда сначала в Стокгольм, затем в Берлин.

В начале 20-х годов в Берлине возникло содружество "Веретено", объединявшее около 120 русских писателей и худож­ников, которое открыло в Москве свое отделение. В русском Берлине был создан свой Дом искусств по образцу петроградско­го Дома литераторов. Здесь встречались эмигрантские и советс­кие писатели, свои произведения читали А.Ремизов, В.Ходасевич, В.Маяковский, В.Шкловский. Орган петербургско­го Дома литераторов "Литературные записки" регулярно печатал сведения об эмигрантской литературе, списки выходивших за границей русских книг. Информацию о культурной жизни эмиг­рации давал советский журнал "Красная новь". В 1923-1925 гг. в Берлине по инициативе Горького издавался журнал, предназна­ченный для Советской России, правда туда не допущенный.

Общение между эмигрантами и неэмигрантами было настоль­ко тесным, что некоторых литераторов, проживавших тогда в Берлине, трудно с уверенностью отнести к советскому или эмигрантскому лагерю. В промежуточном положении находи­лись недавно приехавшие из России А. Белый, Ходасевич, Шкловский, И.Эренбург. Впоследствие из них лишь Ходасевич стал эмигрантом. Некоторые эмигранты, примкнувшие к смено­веховству, такие как, например, А.Толстой, подумывали о воз­вращении на родину. Неопределенным было положение Горько­го, который уехал за границу в 1921 г. под предлогом лечения, но задержался до 1928 г.

Такое положение не могло быть длительным. Процесс разме­жевания шел. Экономическая стабилизация в Германии привела к разорению массы русских идательств. Такая участь постигла, например, издательство З.Гржебина, которое с большим напря­жением 1сил и средств выполнило заказ советского правительства, но заказ не был востребован.

Таким образом, в первой половине 20-х годов были заложены основы культурной жизни русской диаспоры, определены типы и виды культурно-просветительских учреждений, наиболее при­способленных к условиям того или иного государства. Многие организации, созданные в начальный период изгнания, исчезли, другие впоследствии выросли в солидные предприятия. Так, на базе заочной политехнической школы, открытой в Париже в 1921 г., десять лет спустя был организован русский Высший техничес­кий институт.

Разочарование в старых лозунгах, которые привели Россию к гражданской войне, заставляло эмигрантскую интеллигенцию искать новый смысл существования. Оторванная от родной почвы физически, оказавшись в изгнании, она, душой и сердцем остава­лась с Россией. В начале 20-х годов в Русском Зарубежье возоб­новились старые споры о месте России в мировой цивилизации, об исторической роли интеллигенции. Обсуждались пути нацио­нального возрождения России, возможности эволюции больше­вистского режима. Возникали новые идейно-политические тече­ния и группы.

Заметным явлением идейной жизни эмиграции стало евразий-ство. Это течение впервые заявило о себе сборником статей со сложным названием "Исход к Востоку. Предчувствия и сверше­ния. Утверждение евразийцев", опубликованным в Софии в 1921 г. Авторы - П.Н.Савицкий, П.П.Сувчанский, Н.С.Трубецкой и Г.В.Флоровский - были неизвестны широкой публике. Впослед­ствии Трубецкой стал выдающимся лингвистом, Флоровский прославился как богослов и деятель экуменического движения (движение христианских церквей за объединение христианских церквей всех направлений). Идеи евразийцев разделяли такие крупные фигуры, как историк Г.В.Вернадский, философы Л.П.Карсавин и В.Н Ильин и др.

В основе этой идеологии лежало представление о России как о самобытной державе, существующей на стыке двух миров - Вос­тока и Запада. Евразийцы отстаивали самобытность русской культуры и выступали против западничества. Они считали, что оторванность большей части русской интеллигенции от нацио­нальной почвы и духовных основ народа сыграла роковую роль в революции. Большевизм оценивался противоречиво: с одной сто­роны, как итог европейской культуры, с другой - как широкое народное движение, восстание народа против европеизированной интеллигенции. Они смирялись перед революцией как перед сти­хийной катастрофой.

Это течение имело как поклонников, так и противников. Если одни видели в евразийстве проявление великорусского национа­лизма и упрекали евразийцев в примирении с большевистским режимом, то другие, напротив, считали их выразителями про­буждающейся национальной идеи.

Обстановка экономического и политического кризиса, пора­зившего послевоенную Европу, усиливала недоверие к западному парламентаризму и способствавала распространению евразийс­ких идей. Выходили новые сборники статей. В 1926 г. была опуб­ликована детальная политическая, социальная и культурная про­грамма евразийства. Но вскоре после этого внутри самого дви­жения наметился раскол, а увлечение евразийством пошло на спад.

Эволюция политических настроений эмигрантской интелли­генции нашла отражение в сменовеховстве. Сборник "Смена вех" увидел свет в Праге в 1921 г. и сразу привлек внимание как эмиг­рации, так и советских властей. Его авторы, (Ю.В.Ключников, Н.В.Устрялов, А.В.Бобрищев-Пушкин, С.С.Лукьянов, С.С.Чахо-тин, Ю.Н.Потехин) пытались найти место для интеллигенции в новой России, определить ее отношения с большевистской влас­тью. "Трудно любить Россию красную от пожара и крови, но ино­го пути нет для русского"- таким был лейтмотив сборника. Ин­теллигенция меняла "вехи", признавала историческую правоту большевизма. Сменовеховцы считали, что многолетний спор, который вела интеллигенция с властью, закончен. "Большевизм не только сумел вовремя учесть стремление масс - он пришел безоговорочно исполнить и заветы истории русской интеллиген­ции", - писал Ю.Ключников. Они призывали отказаться от воору­женной борьбы с советской властью и всеми силами способство­вать культурному и экономическому возрождению России. Не принимая большевизм идеологически, сменовеховцы надеялись, что он сможет воссоздать крепкую государственность. Они счи­тали, что переход к новой экономической политике означал нача­ло постепенной эволюции большевизма, что красное знамя "зацветает национальными цветами". Устрялов называл свою идеологию национал-большевизмом.

Сменовеховские идеи были сочувственно встречены больше­вистским руководством, хотя расценивались как буржуазно-реставраторские. Для налаживания мирной жизни страна нужда­лась в квалифицированных кадрах. Эмигрантов, готовых служить советской власти, охотно брали на работу в советские учрежде­ния за границей, разрешали возвращение на родину. Было разре­шено издание сменовеховского журнала "Новая Россия" ("Россия").

В эмигрантской среде сменовеховство не получило широкого распространения. Сменовеховская периодика - парижский жур­нал "Смена вех" и берлинская газета "Накануне", поддерживае­мые из Москвы, - не пользовалась уважением, а литераторы, со­трудничавшие с ней, подвергались остракизму. К середине 20-х годов сменовеховское движение выдохлось.

К этому времени завершился период адаптации эмигрантов, переживших первый шок вынужденного отрыва от родины. Большинство решило житейские проблемы, нашли источники существования, обустроили быт. Развеялись иллюзии о слабости советской власти и о возможности скорейшего возвращения на родину. Пришло осознание эмигрантского призвания - необходи­мости сохранить дух и традиции русской культуры, попираемой на родине большевиками. Наладилась культурная жизнь русского зарубежья. Проводились выставки, литературные вечера, кон­церты. Издавались журналы и газеты. С 1925 г. возникла тради­ция ежегодного проведения "Дней русской культуры", един­ственного торжества, объединявшего всю зарубежную Россию 9 . Для русского национального праздника культуры была выбрана символическая дата - день рождения Пушкина. Ни одна идея, ни одно мероприятие не собирало вокруг себя столько участников, сколько Дни русской культуры.

Самым значительным журналом Русского Зарубежья были "Современные записки" (выходил в Париже с конца 1920 по 1940 гг.). Журнал объявил себя внепартийным и был посвящен прежде всего вопросам культуры. По задачам и составу сотрудников он продолжал традиции "Русского богатства". В нем печатались по­чти все известные писатели и поэты Русского Зарубежья: И.Б-нин, Д.Мережковский, К.Бальмонт, М.Цветаева, А.Ремизов, И.Шмелев, М.Осоргйн, Ф.Степун, из младшего поколения -Н.Берберова, М.Алданов, В.Набоков. В журнале публиковались также философские, общественно-публицистические, научные статьи, имелся сильный критико-библиографический отдел.

Среди эмигрантских толстых журналов следует упомянуть также "Русскую мысль", издававшуюся с 1921 по 1924 г. сначала в Софии, затем в Праге и Берлине под редакцией П.Б.Струве. Журнал был продолжением дореволюционного издания.

Во второй половине 20-х годов количество русских изда­тельств резко сократилось. Художественная литература публи­ковалась главным образом в "Современных записках" и в изда­тельстве "Петрополис". Философская, религиозная и отчасти художественная литература издавалась в "УМКА-Ргеях". В 1928 г. при Сербской Академии наук на средства югославского прави­тельства была создана особая издательская комиссия. Это было результатом всеэмигрантского писательского съезда, проведен­ного в Белграде при поддержке правительства. Комиссия стала выпускать ранее неизданные произведения писателей Русского Зарубежья в серии под общим названием "Русская библиотека" а также серию "Детская литература". Были изданы книги Бунина, Куприна, Мережковского, Шмелева, Ремизова и др., а также сборники русских народных сказок.

Периодом расцвета литературы Русского Зарубежья стал ко­нец 20-х - начало 30-х годов, когда большинство писателей созда­ли свои наиболее значительные произведения. Среди них "Митина любовь", "Дело корнета Елагина", "Жизнь Арсенева" Бунина, проза Цветаевой, первые романы Набокова, романы Ме­режковского.

Вместе с тем в это время в эмигрантской литературной среде возникли сомнения в возможности и нужности существования русской литературы за рубежом в отрыве от развивающегося языка, от родины. Пессимистический взгляд на эмигрантскую литературу во многом объяснялся ее особым положением по сравнению с другими видами искусств. Эмигрантские художники и музыканты могли непосредственно обращаться к публике тех стран, где они жили. Русские художники Ларионов и Н.Гончарова, Яковлев и др. прочно вошли в художественную жизнь Франции. С.Рахманинов, И.Стравинский, Ф.Шаляпин име­ли мировую известность. Русские ученые находили себе место в западных университетах и институтах. Русские же писатели нуж­дались в русском читателе, а эмигрантская читательская аудито­рия уменьшалась. Русских книг издавалось все меньше. Суще­ствовать литературным трудом могли только те писатели, произ­ведения которых переводились на иностранные языки. Таких бы­ло немного. Литература Русского Зарубежья не была популярна на Западе. Молодые писатели-эмигранты, вступая на литератур­ную стезю, обрекали себя на нищенское существование. Некото­рые из них уходили в литературу той страны, где жили.

Все же и в 30-е годы появлялись новые журналы, объединяв­шие главным образом молодое поколение эмиграции, - "Числа", "Встречи", "Утверждения". В 1937 г. в Париже возник второй после "Современных записок" крупный литературно-общественный журнал "Русские записки". Его задача была перекинуть мост между эмигрантской "столицей" и крупной русской колонией на Дальнем Востоке. Редактировал журнал П.Милюков. Но связь с Дальним Востоком быстро прекратилась, и журнал превратился в двойник "Современных записок" с боль­шей регулярностью выхода.

Журнал "Новый град" (1931-1939) отразил духовные поиски эмиграции тех лет. Его редактировали известные философы Ф.Степун и Г. Федотов, печатались Н.Бердяев, С.Булгаков, Н.Лосский. Для сближения и влияния на литературную моло­дежь журнал организовал общество "Круг" и выпустил три аль­манаха под тем же названием. Молодая эмигрантская литература заметно отличалась от того, что создавалось старшим поколени­ем. Для нее было характерно чувство глубокого одиночества, проистекавшего от социальной отверженности. Отсюда - ее уг­лубленность в себя, в мир души, в хаос кошмаров и навязчивых идей. Причины кризиса русской зарубежной литературы были не столько специфически эмигрантскими (оторванность от родины, от языка), - кризис переживала западноевропейская литература, под влияние которой все больше попадала литературная эмигра­ция.

Заслуга эмиграции состояла в сохранении исторической памя­ти. Мемуарная литература занимала немаловажное место в пуб­ликациях эмигрантской периодики и издательств. С первых лет эмиграции выходил "Архив Русской революции", основанный И.В.Гессеном, позднее в Париже стала выходить "Русская лето­пись".

Приближение мировой войны окрасило жизнь русской эмиграции тревожным ожиданием катастрофы. На первый план выходят политические споры о позиции, которую должна занять эмиграция в случае нападения Германии на Советский Союз. Большинство эмигрантов отрицательно относились к Гитлеру, но тем не менее рассматривали его как возможного спасителя России и Европы от коммунизма. При поддержке советских представителей во Франции и в ряде других стран были созданы "Союзы возвращенцев", которые агитировали эмигрантскую молодежь за возвращение в СССР. Эта пропа­ганда имела успех. В СССР вернулись А.Куприн, художник И.Билибин, муж и дочь М.Цветаевой - С. и А.Эфрон, вслед за ними без всяких иллюзий последовала сама Цветаева. В то же время эмиграция пополнялась за счет отдельных невозвра­щенцев и беженцев из СССР. Их рассказы об ужасах сталинского режима производили сильное впечатление на эмиграцию и западное общественное мнение.